— В пятьдесят пять ты уже отработанный материал, — произнёс Виктор почти равнодушно, будто обсуждал списанный станок на заводе, а не жизнь женщины, с которой прожил тридцать лет. Галина стояла в прихожей собственного дома, босиком на холодной плитке, сжимая в пальцах край выцветшего халата. Запах её кухни — супа на косточке, свежевыпеченных булочек, жареного лука — ещё витал в воздухе, но уже казался неуместным. Как будто она накрыла стол для семейного ужина, а вместо этого пришли судебные приставы...

Ложка супа застыла на полпути ко рту Павла Егоровича. Лидия Семёновна медленно поставила хлебницу на стол, и корочка чёрного хлеба выпала из её пальцев. Артём почувствовал, как кровь отхлынула от лица. — Квартира у вас неплохая, — повторила Марфа, оглядывая тесную столовую панельной трёшки. — Думаю, мы с Артёмом сможем тут первое время пожить. Освободите её к концу месяца? В комнате повисла такая тишина, что стало слышно, как тикают старые настенные часы — подарок на серебряную свадьбу от коллектива завода, где Павел Егорович проработал тридцать лет...