Когда Анфим заикнулся о поездке в родную деревню Устиньи Любава сразу сказала нет, ещё и отчитала девушку за то, что та соблазняет сына на опасную поездку. Начало романа Глава 39 -Ты пойми, дурья твоя голова, можно ли сейчас куда-либо ехать, эвон что на свете творится, поголовный мор идёт, -выговаривала наставница Устинье. -Так хоть знать буду живы ли мои родные или уж в сырой земле лежат, -возражала ей та. -И правда, матушка –вмешался в их спор Анфим, -уж больно ты переживательна по пустякам, возьмём сани, провизии чуток и слетаем в миг туда-обратно...

За окном аудитории тяжело и размеренно дышал поздний московский вечер. На стёклах мелко дрожал моросящий дождь, оставляя влажные полосы, сквозь которые огни на улицах размывались мутными пятнами. Высокие, массивные дубовые двери института с глухим звуком закрылись за последним вошедшим студентом, оставив в холле гулкий отзвук шагов и приглушённые голоса. Аудитория была полна, но не шумела. Разговоры затихали сами собой, растворяясь в ожидании того, что скажет Василий Петрович Тёркин, только что вошедший в аудиторию и стоявший возле кафедры...