— Конечно, разбежалась! Брошу всё и помчусь пахать на твою маманю! И не мечтай, деловой! — рявкнула Тамара, швыряя телефон на диван. Руки тряслись. Вот ведь взяла трубку — сама дура. Знала же, чувствовала нутром: сейчас начнётся. А не взять нельзя — Глеб потом устроит допрос с пристрастием, мол, почему матери не отвечаешь, что за неуважение. Неуважение! Да она, его святая Ольга Петровна, за восемь лет их брака ни разу, слышите, ни разу не сказала Тамаре просто «спасибо». Всё с прищуром, с ядовитой усмешкой: «Ну ты, конечно, постаралась...

«… и будет богатой и благополучной жизнь жителей страны, когда опал получит, что предначертано ему Скрижалями, и Избранные двенадцать взойдут на моё ложе!» (Из Кодекса пророчеств Тимуды Несравненной.) — Стой, где стоишь, или превратишься в дикобраза! Конан аккуратно поставил на землю приподнятую было ногу. Неторопливо повернулся, не забыв, впрочем, проверить, торчат ли из голенищ сапог рукоятки верных кинжалов, и удобно ли будет, если понадобится, выхватить меч. Его поразило не столько то, что он,...