— И что это за графа такая — «кофе с собой»? — голос Вадима был ровным, почти безразличным, но от этой монотонности Свете всегда становилось не по себе. Он не повышал голоса. Он просто констатировал её очередной провал. — Вадим, это всего сто пятьдесят рублей. Я очень замёрзла по дороге с работы, — она не оправдывалась, скорее, пыталась объяснить очевидное. Он медленно повернул к ней голову от экрана монитора, где красовалась их общая таблица расходов — гроссбух их семейной нищеты, как она его про себя называла...

День был из тех, что проходят сам собой: накладные сошлись с остатками, таблица перестала ругаться, хозяйка магазина впервые сказала «молодец» без поправок. Оля сложила бумаги в зелёный скоросшиватель, потянулась, глянула в окно — мокрый март слипался в серую ленту дорог. Телефон пикнул коротко: «Можно голосом? Одно важное. Н.» Она долго смотрела на сообщение, как на красную кнопку «стоп» в автобусе: нажмёшь — и всё. Набрала: «Только по телефону. И недолго». Почти сразу — звонок. — Слушаю, — сказала Оля тихо, чтобы не слышал весь «Семь зёрен»...