Чай в моей кружке уже остыл. Я сидела у окна, наблюдая, как сумерки медленно крадутся по подворотникам, заливая серым светом голые ветки старой рябины. Тишина в квартире была густой, почти осязаемой — такой тишиной, что слышно, как тикают часы в соседней комнате. Три года. Ровно три года, как Артема не стало. И все эти три года четверги были самыми тяжелыми — именно в четверг его и забрали в больницу в последний раз. Я допила холодный чай, собираясь идти на кухню за свежим, когда в дверь постучали...