— Это что? Голос Марины был неестественно ровным. Не тихим и не громким, а именно ровным, как гладкая поверхность замёрзшего озера, под которой не видно тёмной глубины. Она не смотрела на мужа. Она положила на кухонный стол свой телефон, экраном вверх. На нём была открыта фотография: солнечный дачный двор, на верёвке между яблонями сушится пёстрое, совершенно чужое бельё, а рядом на траве разбросаны пластиковые ведёрки и формочки для песка. Марина молча смахнула пальцем, и появилась вторая фотография — чужой мальчишка лет пяти с упоением ковыряется в её любимой клумбе с розами...

Зал сверкал ослепительным, невероятным блеском. Сотни слепящих огней огромных хрустальных люстр, отражаясь в позолоте рам и бокалах дорогого шампанского, били прямо в глаза, создавая ощущение нереальности происходящего. Сотни глаз, как вспышки бесчисленных фотокамер, были пристально, без отрыва устремлены на них двоих, стоящих в самом центре этого великолепия. Марк Светлов, кумир публики, актер с ослепительной, вымученной улыбкой и тяжестью, давящей на душу, стоял у алтаря, стараясь дышать ровно...