Людмила Ивановна проснулась еще затемно, хотя будильник был заведен на шесть. Сон не шел. Сегодня был тот самый день, которого они с Григорием ждали и боялись последние три года. Пашка, их единственный сын, гордость и надежда, вез невесту. Из самой Москвы. — Гриша, вставай, — шепотом позвала она мужа, толкнув его в бок. — Тесто уже подошло, надо печь растапливать. Да смотри, дрова бери березовые, сухие, чтобы дыму не было. Не дай бог, закоптит, что девочка подумает? Григорий Петрович, кряхтя, спустил ноги с высокой кровати...

Посёлка Приморский в его прежнем виде не существовало. На его месте лежало месиво из искорёженного дерева, битого шифера и чёрной, жидкой грязи. Но Елена не видела этого опустошения. Её мир сузился до одной мысли, одного маршрута: карабкаясь по завалам и проваливаясь в ледяную жижу, она бежала туда, где ещё несколько часов назад высился маяк. Туда, где у подножия утёса, в каменном чреве старого каземата, могла быть её дочь. И где седой человек, которого все считали сумасшедшим, встретил гигантскую волну, стоя на своём последнем рубеже...