Она вошла в оперу на руке у незнакомца, и в этот миг его идеальный мир рассыпался в прах, обнажив руины, которые он сам и возвёл. Два билета на спектакль, заветные бумажки, ради которых он строил из себя ценителя искусства, чуть не выскользнули из онемевших пальцев Артура, когда он увидел чёрный, отполированный до зеркального блеска лимузин, плавно причаливший к сияющему подъезду Гранд-Опера. Воздух этого холодного парижского вечера был густым коктейлем из запахов мокрого асфальта, дорогих духов и предвкушения праздника...

Я стояла посреди кухни и смотрела на пустую шкатулку. Деревянную, потёртую, с трещиной на крышке — её мне ещё покойный муж подарил тридцать лет назад. В ней лежали все мои деньги. Вся пенсия за три месяца, что я копила на новые очки и зимние ботинки. И ещё пятнадцать тысяч — те самые «гробовые», что откладывала по тысяче в год, чтобы детям потом не пришлось скидываться. Шкатулка была пуста. На столе лежала записка — листок из тетради, оборванный криво, буквы косые, торопливые: «Ба, прости. Мне очень надо...