— Мам, ну пойми, у нас молодежь, тебе будет шумно, — сказала она, выставляя сумку с моими вещами за порог. — Это же всего на одну ночь. Ну что ты смотришь на меня, как на врага народа? Катя даже не смотрела мне в глаза. Она нервно теребила край своего модного свитера оверсайз, переступая с ноги на ногу в меховых тапочках. За её спиной, в глубине моей же трешки, полученной еще моим мужем от завода, уже гремела музыка. Слышался смех, звон бокалов и какой-то тяжелый, ритмичный бас, от которого вибрировали стекла в серванте...

1927 год Ольга стояла у пепелища чужого дома и не могла сдвинуться с места. Как же так? Как же так вышло? Если Семен когда-нибудь и вернется, так вместо дома теперь остались лишь угольки обгоревшие. Соседка Ершовых Марфа-травница взяла её за локоть. - Ступай, девонька, нечего тут уж смотреть. Да и затемно тебе бы вернуться. Ольга покорно пошла к телеге, а сердце её ныло глухой, привычной болью. Сегодня с утра она будто чувствовала беду, когда душа её рвалась в Гремячее, туда, где проживал Семен, её первая любовь...