Смерть приходит ко мне в виде незавершенной работы. Она оставляет после себя синяки, отеки, предсмертную агонию, застывшую на лицах. А я, Егор, танатопрактик похоронного дома «Тихая Обитель», убираю за ней. Я — реставратор. Я возвращаю людям их лица, стираю с них историю болезни и насилия, дарю им последнее, умиротворенное достоинство. Моя работа — это искусство тишины. Мой холст — холодная, податливая плоть. В ту ночь моим холстом был Михаил Борисович Кравцов. Крупный чиновник, чье сердце не выдержало очередного совещания...

— Устал? Голос прозвучал из гостиной — ровный, спокойный, лишённый обычной теплоты. Матвей, только что вошедший в квартиру и скинувший ботинки в прихожей, замер на полпути к кухне. Обычно Яна встречала его у двери, целовала, забирала сумку с ноутбуком. Сегодняшняя тишина и этот вопрос, брошенный из глубины комнаты, были нарушением привычного, уютного ритуала. Что-то было не так. Он прошёл в гостиную. Яна сидела в их любимом кресле, прямая, как на официальном приёме. Её руки спокойно лежали на подлокотниках, взгляд был устремлён прямо на него...