Ксюша сидела у окна, рассеянно глядя на проплывающие мимо дома и редкие огни вечернего города. Её взгляд был задумчивым, почти отрешённым, словно она находилась где‑то далеко – там, где не слышно шума улицы и не видно мелькающих за стеклом огней. Рядом энергично жестикулировала Аля, пытаясь достучаться до подруги, встряхнуть её, заставить взглянуть на ситуацию под другим углом. – Так ты его точно упустишь! – горячо говорила Аля, взмахнув рукой. – Паша уже стал относиться к тебе, мягко скажем, прохладно!...

Боль сшибла ее с ног не сразу. Прихватывая то и дело живот, беспокоясь за маленького, она втащила мужа через порог и даже пыталась поднять на диван, но не смогла. Оторвав голову от пола, муж не удержался и уронил ее снова и, стукнувшись, сказал: — Ты, Валька! Сними ботинки мне! Кому говорю! И воды дай! —Он сгрудил под голову коврик. - Подай, кому говорят! Она села на стул и, немного согнувшись, слушала ребенка. Ребенок не толкался. Испугавшись, что надорвалась, она горько сказала: — Замерз бы ты лучше...