«Ты родила дочь, а не сына — позор семье», — сказал муж и ушёл из роддома. Я до сих пор помню звук его шагов в коридоре. Не слова — слова будто растворились в запахе хлорки и детского крема. Именно шаги: тяжёлые, быстрые, нервные. Как будто он убегал не от меня, а от пожара. Только пожар в тот день горел внутри меня. Меня только что перевезли из родзала в палату. Руки дрожали, под простынёй всё болело, голова гудела, как старая трансформаторная будка. Но на груди, в зелёной пелёнке, сопела она — маленький комочек с морщинистым личиком и носом-пуговкой...

Свекровь, Алла Витальевна, всегда смотрела на меня так, словно я была досадным пятном на её безупречной репутации, которое невозможно вывести даже самой дорогой химчисткой. С того самого дня, как Игорь впервые привел меня в их просторную квартиру на Кутузовском проспекте, я поняла: здесь мне не рады. — Знакомься, мама, это Даша, — сказал тогда Игорь, нервно теребя пуговицу на рубашке. Алла Витальевна отложила планшет, на котором выбирала шторы для загородного дома, и медленно, сканирующим взглядом, оглядела меня с ног до головы...