На кухне пахло валерьянкой, дешёвым чаем и нервами. Марина сидела за столом, словно на допросе: спина прямая, руки сцеплены, взгляд холодный и ясный — тот самый взгляд, который раньше доводил до дрожи продавцов, пытавшихся подсунуть просрочку. Теперь он был направлен на двух людей напротив. За столом расположилась Тамара Николаевна — свекровь, женщина из породы тех, кто ещё в 80-х сдал бы сына в партком, если бы тот купил колбасу без талона. Сухая, острая, как канцелярская скрепка, с глазами-бусинами, которые смотрели так, будто любые чужие квадратные метры по умолчанию принадлежат её семье...

— Я такое, если честно, только на машинах под списание вижу. Вы где этот хлам откопали? Тут корд лезет, протектор стёрт в ноль, ещё и трещины по всей боковине. На этом даже летом по сухому асфальту ездить — самоубийство. А зимой… Девушка, вам просто повезло, что вы живы. Эти слова пожилого механика, пахнущего соляркой и табаком, стучали в висках Татьяны всю дорогу домой. Она вела машину с неестественной, почти параноидальной осторожностью, будто под колёсами не мокрый городской асфальт, а тончайший лед Байкала...