— Да, Коля, слушаю, — Аня прижала телефон плечом к уху, ловко орудуя тонкой кисточкой. На ногте клиентки расцветал крошечный пион. — У меня сейчас запись, говори быстрее, если что-то срочное. В трубке на мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием помех. Аня нахмурилась. Она знала этот Колин стиль — начинать издалека, когда нужно было сообщить что-то неприятное. За десять лет брака она выучила все его интонации. — Анечка, привет! Ты как? Не устала? — его голос звучал преувеличенно бодро, почти заискивающе...

Соленый ветер путался в волосах Марины, пока она, прищурившись, наносила на холст новый мазок. Лазурь смешивалась с индиго, рождая тот самый оттенок моря перед закатом, который невозможно было поймать, но так хотелось удержать. Ей было уже двадцать, но море по-прежнему оставалось ее главной тайной и вдохновением. Анна подошла сзади, бесшумно, как кошка, и положила подбородок ей на плечо. От матери пахло персиками и домом. — Слишком мрачно, — вынесла она вердикт, но в голосе ее звучала не критика, а привычная нежность...