Дверной звонок прозвенел с яростной настойчивостью. Марина, отложив планшет с недочитанной статьей, неспешно пошла открывать. Она уже знала, кто это. Вернее, знала, чьё это лицо увидит в глазке: искажённое отчаянием, с трехдневной щетиной и красными глазами. — Снова, — вздохнула она про себя, поворачивая ключ. На пороге стоял Сергей. Её лучший друг, почти брат, с которым они выросли в соседних дворах. Ему тридцать шесть, но сейчас он выглядел на все пятьдесят. Куртка была накинута на одно плечо, в руках он сжимал пакет из «Перекрёстка», откуда торчало горлышко бутылки...

Она стояла, не чувствуя ног, глядя куда-то мимо Галки, на ведро с молодыми кабачками. Перед глазами плыли лица: суровое матери, хитрое и властное Веры, смеющееся, задорное Любки. И все они были мертвы. Одни — для этого мира. Другие — для нее. — Спасибо, Гал, что сказала, — выдавила она, не узнавая собственный голос. — Да уж, извини, что такой вестью... — Галка засуетилась. — Может, молочка возьмешь? Домашнего, самого что ни на есть... Надя покачала головой. Она уже отходила от прилавка, шатаясь, как пьяная...