Сентябрь в Сосновке в тот год выдался пронзительно красивым, словно природа пыталась извиниться за засушливое, тяжелое лето. Березы у палисадника стояли в золотых платьях, роняя листву на еще зеленую траву, а воздух по утрам звенел от прохлады, пахнущей антоновкой, прелой ботвой и дымком из печных труб. Для дачников это время поэзии, а для меня, Анны Сергеевны, — время подведения итогов каторжного труда. Мне шестьдесят два года. Пять из них я живу одна, похоронив мужа, Николая. Наш дом — добротный,...

– Что? – я замерла на пороге своей квартиры. Голос мамы в трубке звучал так, будто она не просила, а выносила приговор. – Ты всё правильно услышала, Леночка, – вмешалась Катя, видимо, телефон был на громкой связи. – Папа умер, квартира осталась тебе одной. Но мы же семья! Ты же не собираешься жить в ней одна? Сдашь – и будешь делиться. Нам с мамой тоже деньги нужны. Я поставила сумку на пол в прихожей. Руки почему-то дрожали. Папы не стало три месяца назад. Три месяца, в течение которых я почти каждую ночь просыпалась от того, что мне снилось, как он зовёт меня по имени...