К Субачам пришли с обыском. Люди в форме проверили кладовку и все сараи; один из них монотонным голосом перечислял, другой записывал, Клавдия ходила следом и охала, вытирая платком глаза. Аля с сыном в это время сидела в доме. Когда, наконец, всё было проверено и подсчитано, люди в форме уехали и Клавдия вернулась в дом, сразу легла на кровать, положив полотенце на лоб. - Мам, чё совсем тебе худо? - Столько добра, столько копили, а теперь конфискацией грозят. - Как это? Заберут что ли всё? - Может не всё… вот подсчитают, сколь убытков понёс совхоз из-за потери кормов, столько и заберут...

Мы с ней были как мать и дочь Я всегда говорила о немой правде: кровное родство не делает людей семьёй — делают её руки, время и то, как ты отвечаешь на чужой плач посреди ночи. Когда мне впервые принесли маленькую Машу в коляске, я подумала только о том, как аккуратно положить её в ладони, как бы не порвать ту хрупкую жизнь. Родители её — короткие лица на старой фотографии в рамке — ушли из нашей жизни не сразу и не насовсем: они приходили иногда, брали на выходные, потом уходили дольше, потом вовсе перестали отвечать на звонки...