Когда Кирилл в первый раз привёл Леру к себе, Марина Игоревна поставила на стол свой фирменный салат с мелко порезанными яйцами и зелёным луком — «как у нас принято на знакомство». Лера ловила на себе прицельный взгляд Алинки — той самой младшей сестры, о которой Кирилл говорил с улыбкой и какой-то мальчишеской нежностью. Алинка сидела боком, закинув ногу на ногу, ковыряла вилкой огурчик и спрашивала: — А у вас в семье как? Тоже по воскресеньям все вместе обедаете? Или это пережиток патриархата? Сказано вроде шуткой, но тон — как у ведущей подкаста...

— Ты ничтожество, Ира! Ни-что-жест-во! — чеканил Стас, нависая над ней. Его лицо, обычно простоватое и добродушное, исказилось от злобы, превратившись в неприятную маску. — Ты думала, я тебе позволю жить спокойно? Да я тебя по миру пущу! Без копейки останешься, запомни мои слова! Будешь у метро милостыню просить! Ирина стояла посреди их маленькой гостиной, обставленной с такой любовью, и чувствовала, как ледяные тиски сжимают сердце. Каждое его слово было как удар хлыста. Пятнадцать лет брака, пятнадцать...