Мама-медведица насыпала крупу в котелок, по случаю отобранный у заплутавшего торговца. Залила ключевой водой и ворча подцепила над очагом, стараясь не дать пламени опалить шерсть. В соседней комнате рыкает Папа-медведь, слышны глухие удары металла по дереву. Порой сменяющиеся на смачные, когда дурацкий человеческий инструмент попадает по лапе. В этот момент Мама-медведица застывает в ожидании, но муж только бессвязно сопит да отвечает сыну сдавленно: всё хорошо, папе совсем не больно, подумаешь, стукнулся молотком...

Туман в ту осень был особенно вязким — он ложился на землю тяжёлыми полосами, будто закрывая лес от лишних глаз. Фары служебной «буханки» прорезали белую пелену, отражаясь от влажных стволов, а мотор затихал так медленно, словно боялся нарушить эту глухую карельскую тишину. Когда Андрей Пахомов, лесничий с двадцатилетним стажем, шагнул на мягкую подмёрзшую землю, холод будто впился ему в грудь. Он направил фонарь — и сразу увидел их. Следы. Огромные. Глубокие. Как будто принадлежали зверю, которого лес сам бы побоялся...