Семейные ужины в доме моей свекрови, Галины Петровны, всегда напоминали мне плохо срежиссированный спектакль. Декорации были неизменно помпезными и безвкусными: тяжелые бархатные шторы, навсегда закрывшие окна от мира, полированный сервант, за стеклом которого томился «праздничный» хрусталь, и давящая тишина, которую нарушали лишь звяканье столовых приборов и натужные беседы. В этом театре абсурда мне была отведена роль безмолвной декорации, «бедной родственницы», которую мой муж Олег, единственный сын и наследник, по их общему мнению, подобрал из жалости...