Отчего-то принято думать, что тишина – это полное отсутствие звука. А что если тишина – это лишь первый шаг к настоящему звуку? 29 августа 1959 года случается знаковое событие для музыки XX века – зрительный зал в ожидании, на сцене за фортепиано композитор Дэвид Тюдор. Он открывает ноты, заносит руки над инструментом и… происходит абсолютная тишина! Ровно четыре минуты тридцать три секунды в зале звучит тишина. Такова музыкальная пьеса “4’33’” Джона Кейджа, звуковое наполнение которой рождается из ничего...

Когда мы говорим о музыке, в нашем воображении всплывают звуки: ритмы барабанов, трели скрипки, мощь оркестра или мягкое дыхание пианино. Музыка — это искусство звука, так? Но что, если музыка может быть не только в том, что звучит, но и в том, что не звучит? Что, если тишина — это не пауза между нотами, а полноправный участник музыкального произведения? На первый взгляд, тишина кажется противоположностью музыки. Она пуста. Она ничего не выражает. Однако всё меняется, если взглянуть на неё под другим углом. В определённом контексте тишина становится выразительным средством. Она может передавать напряжение, покой, ожидание или даже драму...