Но не колхоз только, а любая родственница дальняя или просто соседка приходила тоже к Матрёне с вечера и говорила: – Завтра, Матрёна, придёшь мне пособить. Картошку будем докапывать. И Матрёна не могла отказать. Она покидала свой черёд дел, шла помогать соседке и, воротясь, ещё говорила без тени зависти: – Ах, Игнатич, и крупная ж картошка у неё! В охотку копала, уходить с участка не хотелось, ей-богу правда! Тем более не обходилась без Матрёны ни одна пахота огорода. Тальновские бабы установили доточно, что одной вскопать свой огород лопатою тяжеле и дольше, чем, взяв соху и вшестером впрягшись, вспахать на себе шесть огородов...

Тонечка до сих пор помнит, как в холодный январский день хоронили ее маму. Тоне было очень холодно , казалось ,что холод идет изнутри ее маленького тельца . Она содрогалась всем своим худеньким тельцем и испытывала неимоверную боль . Это была душевная боль. Ей было холодно и одиноко . Она не понимала , а что же теперь с ней будет. Отца своего Тоня не помнила совсем. Люди говорили , Тоня слышала от них, что у ее мамы с ее отцом была любовь , потом отец уехал в город , а мама осталась одна , а потом у мамы появилась Тоня...