Пятничный вечер опускался на город неспешно, словно густой мед, обволакивая улицы сиреневыми сумерками. На кухне Ирины царила та особенная, почти священная тишина, которая бывает в доме, где люди прожили вместе больше двадцати лет. Это была тишина не пустоты, а наполненности — воспоминаниями, привычками, незримыми нитями привязанности. Ирина стояла у плиты, помешивая свое фирменное рагу с черносливом. Деревянная лопатка ритмично ударялась о стенки тяжелой чугунной кастрюли — звук, ставший саундтреком их семейной жизни...

Проснулась я среди ночи от какого-то странного звука. Сначала не поняла, что это, но потом до меня дошло — дверь скрипела. Медленно, ритмично, словно кто-то стоял за ней и водил её туда-сюда, открывая и закрывая на микроскопическое расстояние. Скрип был низкий, древесный, очень неприятный. Он повторялся снова и снова, не давая мне вернуться в сон. — Мам? Пап? — спросила я хриплым шёпотом. Никто не отвечал. Я отчетливо слышала папин храп, доносящийся из гостиной, где они с мамой расположились на ночь...