Мысль о том, что придется глотать какие-то шланги, вызывала у Андрея Петровича такой цепкий ужас, что живот начинал ныть еще сильнее.   - Что ты ерундишь, - укоряла жена, - глотают же вон люди и ничего, живы.  - Люди?! - заводился он. - Люди и на самолетах летают, так что теперь, прикажешь мне тоже в консервную банку залезть?    Желудок не давал покоя Андрею Петровичу уже очень давно. Поначалу просто тошнило, потом вроде ничего, проходило само. Иногда нет-нет, да и начинало болеть где-то внутри, особенно по ночам...