Октябрина всегда чувствовала, что её имя будто сшито из чужой ткани — грубое, колючее, не по размеру. Ну что это за чудо такое, в самом деле! Вокруг девчонки как девчонки — Лены, Тани, Оли, Насти… И только она — Октябрина. Смешно даже произносить, как будто язык спотыкается на середине. В детском доме это имя знали все, но мало кто задумывался, каково — жить с ним, носить его каждый день, словно неудачное платье, которое жмёт в плечах и никак не исправить. Воспитатели рассказывали, что нашли девочку в октябре, маленькую, перемёрзшую, тихо плачущую...

Последний лист ноябрьского календаря висел криво, приклеенный на кусочек скотча. Алексей Петрович смотрел на него, не видя. В ушах стояла тишина, только тикали старые часы на стене. Он несколько раз ловил себя на том, что читает один и тот же номер — «30» — будто пытаясь понять, что именно в этом числе спрятано такого, что перевернуло ему жизнь. Ничего, конечно, в нём не было, кроме клейкой полоски и серого картона. Но то, как материно «я всё решила» соприкоснулось с этим цифирным прямоугольником,...