- Галя, ты чего такая кислая? - Лариса поправила укладку, глядя в зеркало в приемной нотариуса. - Радоваться надо. Отмучились. Маме - земля пухом, конечно, но жизнь-то продолжается. Трёшка на Садовой сейчас миллионов двенадцать стоит, не меньше. Я уже смотрела на Циане. Галя сидела на краешке стула, сжимая потертую сумку. Ей хотелось спать. Последние три года она спала урывками, по четыре часа. - Лар, там нет двенадцати миллионов, - тихо сказала она. - Ну десять! - отмахнулась сестра. - Всё равно по пять на брата...

Гуляя с собачонкой Маней, мы уже несколько дней не заходили в Светкин бор по протоптанной тропинке, боясь стряхнуть богатство шуб на сосёнках, готовое от малейшего прикосновения накрыть с головой белым пухом. Кружили по накатанным снегоходом тропинкам и любовались, грустя о грядущей оттепели, напророченной синоптиками. И вот она пришла... Отяжелели, разбухнув влагой, рукава шуб... Зашлёпали прозрачные струйки с крыш, плюхаясь в земляных лунках... Вытаяла выброшенная на берег пруда лодка, проявив очертания...