— Я нашла документы в вашей спальне, и теперь понимаю, почему мы три года живём впроголодь! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она ворвалась в гостиную, где свекровь пила чай из фарфоровой чашки. Галина Андреевна медленно подняла глаза. В них не было ни удивления, ни страха — только холодное любопытство хищника, оценивающего добычу. Она аккуратно поставила чашку на блюдце, и звук фарфора о фарфор прозвучал в тишине как выстрел. — Ты рылась в моих вещах? — спокойно произнесла она, и в этом спокойствии была угроза посерьёзнее любого крика...

— Я же говорила, что она притворщица! — голос свекрови прорезал утреннюю тишину квартиры, как нож масло. Светлана замерла у двери спальни, прижав к груди смятую простыню. Валентина Андреевна говорила по телефону на кухне, не стесняясь в выражениях. До этого момента Светлана думала, что свекровь спит — обычно она вставала не раньше десяти. Но сегодня было только восемь утра, и старшая хозяйка дома уже вовсю обсуждала с кем-то её, Светлану. — Да что там говорить, Танюш! Живёт в моей квартире третий год, а всё туда же — права качает! Вчера заявила Павлику, что хочет на дачу съездить, отдохнуть...