Итак, легенда вроде бы подтверждается. Ликующий аккорд – диалог бывшего денщика с бывшим барином, когда, утешив вроде бы господина («Ну полно тебе, сударь, реветь-то белугою, ты большой вырос, не дитя, оно будто и зазорно... Отплясал своё, теперь, вишь, и послужить надобно», «Полно, сударь, кручиниться. Пойдём на корабль. Потрудишься, матросской кашки пожуёшь, сухарика морского поточишь зубками, оно и веселее станет»), Калмыков скажет: «Ну, а вот Лукашкою ты меня более, батюшка, не называй. Отныне я для тебя - господин мичман, господин офицер, али для крайности - Лука Александрович...

Такие ходули ни Матвей, ни Тамара Николаевна не носили. И их друг Вадька совсем в других приходил. Они были странные, изогнутые, и пахли также ужасно, как и хозяйка… Мотя отчётливо помнил тот день, когда встретил своего папу... Дождь уже прошёл, но крохотный малыш не сразу догадался, что под крышей человеческого жилища будет сухо. Весь дрожа, он топал по холодным лужам, его маленькие лапки застревали в обширных болотах грязи. Он прижался к какой-то стене и закрыл глаза. Холодный ветер, казалось, пронизывал его насквозь...