А я знаю, что это.
– По вашему наставлению Гена от меня ушел, чего Вы теперь от меня требуете? – холодно поинтересовалась бывшая невестка
– Лиза, ты не понимаешь, – голос Светланы Ивановны, бывшей свекрови, дрожал от плохо скрываемого раздражения. – Я не просто так звоню. Нам надо поговорить. Серьёзно. Лиза стояла у прилавка пекарни, где работала уже третий месяц. Пахло свежим хлебом, ванилью и чем-то уютным, чего так не хватало в её жизни после развода. За окном – серый ноябрьский город, мокрый асфальт и спешащие прохожие. А в трубке – голос женщины, которая, как Лиза была уверена, разрушила её брак. – Поговорить? – переспросила Лиза, стараясь держать себя в руках...
- Внучка забрала мою пенсию и исчезла - Но я знала, где она прячет паспорт
Я стояла посреди кухни и смотрела на пустую шкатулку. Деревянную, потёртую, с трещиной на крышке — её мне ещё покойный муж подарил тридцать лет назад. В ней лежали все мои деньги. Вся пенсия за три месяца, что я копила на новые очки и зимние ботинки. И ещё пятнадцать тысяч — те самые «гробовые», что откладывала по тысяче в год, чтобы детям потом не пришлось скидываться. Шкатулка была пуста. На столе лежала записка — листок из тетради, оборванный криво, буквы косые, торопливые: «Ба, прости. Мне очень надо...