Я сидел в машине, не включая свет, и смотрел на мутные струи дождя, стекшие по лобовому стеклу. Казалось, небеса плакали вместе со мной — так хлестал этот мартовский ливень. Костяшки пальцев побелели от напряжения: я держал руль так крепко, будто хотел вырвать его из автомобиля. Возвращаться домой не хотелось. Я знал, что там меня ждёт молчание, перемежаемое упрёками, или, что ещё хуже, показное примирение. Всё зависело от того, какую роль сегодня выберет моя жена Марина. В голове снова и снова прокручивалась сцена, разыгравшаяся несколько часов назад за праздничным столом у её родителей...

Я смотрела на свои руки. Красные, пересохшие, с трещинами у суставов — они выглядели так, будто принадлежали не молодой женщине, а уставшей прачке из старого фильма. Когда-то я гордилась ими: длинные пальцы, ухоженные ногти, нежная кожа, всегда аккуратный маникюр. Мои подруги шутили, что у меня «пальцы пианистки», и я действительно ощущала их частью своей женской красоты, частью своего достоинства. Теперь эти руки были доказательством другой жизни. Жизни, в которой я будто стала прислугой в собственном доме...