Лиза была твердо убеждена: стоит мужу прийти домой, сесть за стол и отведать её фирменный борщ с копчёной грудинкой — и всё встанет на свои места. Борщ всегда удавался ей лучше всего, и процесс его приготовления был для неё чем-то вроде ритуала — почти медитации. Обжарить лучок до золотистого хруста… Нарезать капусту так тонко, что она ложилась в кастрюлю, как шёлковые нити… Добавить щепотку сахара после томатной пасты — чтобы вкус заиграл, стал глубже, гармоничнее… Николай всегда с аппетитом доедал свою порцию и шутил, что это вкуснее, чем в любом ресторане...

Она сказала это так, будто сообщала прогноз погоды на завтра. Без тени смущения, без вызова, даже без той легкой игривости, что обычно скользит в голосе, когда речь заходит о былом. Просто констатация факта, сухая и оглушительная, как пощечина. И от этой обыденности в горле у меня встал ком, холодный и плотный, мешающий дышать. Мы сидели на кухне, в этом нашем уютном мирке, который за семь лет брака я считал нерушимым. Вечерний чай дымился в кружках, за окном медленно гасли краски осеннего дня, а...