— Эй, старик! Ты! Иди сюда, помоги, черт возьми, я тебе заплачу! — хриплый, надтреснутый голос донёсся из-под груды искорёженного металла и пластика, едва слышный сквозь шум осеннего дождя. Лёха замер, сжимая в руке потрёпанный полиэтиленовый пакет, в котором лежало три сыроежки и один маслёнок. Он уже собирался повернуть назад, к своему заброшенному дому на окраине города, где можно было разжечь костёр из хвороста и сварить хоть какую-то похлёбку. Дождь, начавшийся ночью, превратил лесные тропинки в скользкие ручьи грязи, но зато обещал грибной урожай...