Мужики и парни на учебном полигоне – все свои, здешние: шахтёры, горноспасатели, рабочие с металлургического завода. И всё же Серёга Полунин с Димкой Овсянниковым были рады встрече. На душе теплело, когда встречались взглядами на занятиях и на тренировках. По-мальчишески просто – без слов, лишь глазами, – говорили друг другу: если что, – я рядом… Здесь оба почувствовали: родной Зарничный, школа, шахта, степь и окрестные балки, ставок за старым терриконом – это связывает крепче, чем даже родная кровь...

Маринка беззвучно рыдала в своей комнате. Мать снова срывала на ней злобу. -Мерзавка! Бесстыжая! Бестолочь! Толку от тебя никакого! Один вред! - бушевала на кухне мать. - Зачем я только родила на свою голову? Сколько себя Маринка помнила - мать всегда ее не любила. В редкие минуты доброты, выпив с подругой малиновой настойки, мама прижимала ее к себе, гладила по голове и говорила проникновенным голосом: -Ничего, Маришка, пробьемся! Маришка, по началу верила, но мать трезвела и снова начинала ненавидеть дочь...