Мама визжит так, будто я собираюсь броситься под поезд: хватает за ремень сумки, вырывает, прижимает к груди и закрывает собой дверь. Я делаю вдох, сжимаю зубы и без слов отнимаю сумку обратно. Пальцы немеют — не от тяжести, от злости. В комнате тесно от чужих эмоций, как от пара в запертой ванной: мама рыдает, тётя подбоченилась, из кухни выглядывает папа, а за стеной сестра тянет жалостливую ноту, как на репетиции хорового плача. Все здесь. Все, кроме Максима. Он ушёл одним из первых — ещё до того, как мне успели объяснить, что «всякое в жизни бывает»...

Запах новой штукатурки и пыли встречает меня сразу, как только дверь сдаётся и открывается. Внутри прохладно и пусто. Дом, в который никогда не въедут те, для кого я его строила в голове. Я вхожу и машинально проверяю свет, воду, взглядом — ровность стыков, кромки плинтусов, оттенок краски. Профессиональная привычка «сдавать объект самой себе»: где подтек, где перекос. Сейчас это не дом, а смета, где каждая строка — моя энергия. Коридор узкий, но аккуратный: я долго выбирала этот серо-бежевый, чтобы он не ел свет...