– Я пришёл поговорить с тобой о Прасолове! Железная дверь вздрагивала от толчков. – Дядя Володя, только семь утра ещё. Мама на работу собирается, ей сейчас некогда, – Сашка подошёл к двери. – Приходите вечером. – Когда вечером? До вечера сто лет ещё. А у меня душа горит!.. – Погорит и перестанет, – я тоже вышла в коридор. – Владимир Фёдорович, мне некогда, ей-богу. Приду с работы, тогда пожалуйста. Меня люди ждут, у меня назначено время. А ещё доехать надо, тексты прочитать. – Какие там тексты? Кому это интересно? – Железо снова загремело...

Воздух в квартире свекрови был густым и тяжелым. Он пах застарелой жареной капустой, пыльными коврами и едкими духами «Красная Москва», которые Зоя Анатольевна, кажется, не меняла с самой юности. Каждый раз, входя сюда, я чувствовала, как эта атмосфера давит, пытается заставить съежиться и стать незаметной. Никита крепко сжал мою руку, когда мы вошли в гостиную. Его ладонь была теплой и сильной — мой якорь в этом море лицемерия. Я благодарно улыбнулась ему, мысленно готовясь к очередному акту нашего маленького спектакля, который длился уже почти год, с самой нашей свадьбы...