Марина проснулась раньше будильника — впрочем, как и всегда. За двадцать лет привычка вставать в шесть утра въелась в плоть и кровь, как запах кофе в старую кофейню. На кухне было еще темно, только электроплита мигала лампочкой, да сквозь занавески пробивался мутный свет от фонаря под окном. Тишина, которую она даже полюбила. Пять минут наедине с собой. Она кинула тапки под ноги, накинула халат и пошла ставить чайник. Все — как по накатанной: чайник, кружка, бутерброды для Бориса, овсянка для себя, два яйца вкрутую — он любит...

Когда-то, в другой жизни, когда волосы у меня были чуть светлее, а глаза смотрели в будущее с наглой надеждой, я верила, что самое трудное — это сдать диплом и устроиться на первую работу. Мне казалось: вот выйду из маминой квартиры с облупленными обоями и вечно занятым чайником, заживу с любимым человеком — и всё встанет на свои места. Представлялось утро в солнечной кухне: я в его рубашке, босиком, варю кофе с корицей, ставлю чашку на подоконник, рядом — вазочка с вишнёвым вареньем, он приходит, целует в шею, а с книжных полок пахнет сушёным базиликом и мечтами...