Утро начиналось как обычно. Словно кто-то заново прокручивал одну и ту же пленку с едва заметной царапиной. От этой царапины картинка чуть подрагивала, но в целом все было знакомо и почти привычно. Я стояла у плиты и переворачивала сырники. Румяные, с хрустящей корочкой, пахнущие ванилью. Максим всегда любил, когда я их готовлю. Раньше он подходил сзади, обнимал за талию и целовал в шею, выпрашивая самый первый, еще горячий. А я делала вид, что отталкиваю его, мол, мешаешь. Сейчас он сидел за кухонным столом, уткнувшись в экран телефона...

— У нас в роду всегда мальчики рождались, а ты девочек принесла. Что-то тут не то, — с подозрением произнесла свекровь, сидя на стуле в кухне. Наталья устало прислонилась к столешнице, собирая наспех детские бутылочки. Казалось, даже руки не слушались: каждое движение давалось через силу. Две маленькие девочки — Катя и Лена, полуторагодовалые близняшки, — наконец-то уснули после долгих капризов. Дом наполнился непривычной тишиной. Только со стороны плиты слышалось мерное шипение кастрюли, да вторая, более тяжёлая музыка — дыхание Зинаиды Павловны...