Поезд прибыл в Кандалакшу рано утром, когда небо над городом только начинало сереть, а первые лучи солнца робко пробивались сквозь низкие, тяжелые тучи. Дорофеев ступил на перрон, ощущая, как холодный, чуть солоноватый воздух наполняет легкие, принося с собой запах моря и хвои. Он постоял с минуту, вдыхая этот бодрящий аромат, а затем, не желая терять драгоценного времени, огляделся. Перрон был почти пуст: лишь пара местных жителей в потрепанных куртках да дежурный железнодорожник в оранжевом жилете мелькали в утреннем полумраке...

Разговор у Алексея Ивановича с супругой вышел на редкость непростым, даже для их привыкшей к его долгому отсутствию семьи. На этот раз дражайшая часть обиделась еще сильнее, и в голосе ее звучали не просто упрек, а настоящая, глубокая горечь, потому что обещал ведь, клялся почти, звонить каждый день, а тут пропал на целых трое суток. Эта тишина была страшнее любых новостей. Но Дорофеев знал: его вторая половина – женщина не только любимая, но и поразительно умная, и в глубине души прекрасно понимает:...