Мои руки по локоть были в глине. Серая, податливая, тёплая — она слушалась меня, как никогда не слушался муж. На гончарном круге рождалась новая ваза, высокая и изящная, совсем не похожая на те приземистые кастрюли, в которых я варила супы для семьи двадцать три года. — Красиво получается, — сказала я сама себе и улыбнулась. Это была первая улыбка за целый день. А может, и за неделю. После развода улыбки стали редкими гостями на моём лице, но зато искренними. Не вымученными, не дежурными — настоящими...

“Как время-то летит, - Анна думала, - и ровесники мои выглядят грустненько. Особенно те, с которыми в школе за партой сижывала. На этих-то и смотреть жалко. Постарели до ужасу. Подбородки у них рядами на груди лежат. И выглядят все тетеньками. А недавно ведь в вальсе школьном кружились. Но вот - тети Моти к сорока пяти сделались. Не пощадило их время, эх, не пощадило”. А сама-то Анна ничуть не изменилась. Морщин не имеется и походка легкая. И если признается Анна у терапевта, что сорок пять ей полных лет, то терапевт сразу удивляется...