Ирина Павловна сидела на кухне, уткнувшись в разложенные перед ней чеки. Ее тонкие губы были плотно сжаты, а в глазах горел холодный, расчетливый огонек. Напротив нее, не замечая пока этого сосредоточенного внимания, Юлия наносила на лицо легкий увлажняющий крем. Аромат миндаля и жасмина витал в воздухе. – Сто пятьдесят рублей за какую-то пенку для умывания? – прозвучал вдруг резкий голос Ирины Павловны. Она подняла вверх кассовый чек, будто предъявляя вещественное доказательство. – Юлечка, это же просто мыло! Можно и хозяйственным умываться...

— Сын, твоя жена меня унизила! — голос Тамары Игоревны в телефонной трубке дрожал от с трудом сдерживаемых рыданий. — Прямо в магазине, при людях! Я ей слово, а она мне десять! И всё из-за чего? Из-за того, что я ей, неразумной, стала советовать, как правильно тебя кормить! Павел устало потер переносицу, слушая очередной акт драмы, разыгрываемой его матерью. Он сидел в своей машине на парковке у офисного центра, и конец рабочего дня, который еще десять минут назад казался спасением, теперь превращался в прелюдию к домашней буре...