Когда я вернулась домой в тот вторник, в прихожей стояли чужие туфли. Лаковые, на шпильке, размера тридцать шестого — я машинально отметила это, потому что всю жизнь преподавала литературу и привыкла замечать детали. Из гостиной доносился женский смех. Не звонкий, а такой… уверенный. Я замерла с сумкой в руках, и сердце ухнуло куда-то вниз. Глеб сидел на диване рядом с молодой женщиной в белой блузке. Они пили кофе из моих чашек — тех самых, что мы с ним привезли из Праги двадцать лет назад. Когда я вошла, он даже не встал...

Нина всегда чувствовала неладное по мельчайшим деталям. Вот и сейчас, когда Артём слишком участливо интересовался её самочувствием, внутри что-то сжалось. Муж никогда не был из тех, кто беспокоится о головных болях или усталости. А тут вдруг стал настаивать на обследовании. — Сходи к врачу, — повторял он каждый день, и в его голосе слышалась какая-то странная настойчивость. — Надо проверить всё как следует. Нина поддалась уговорам. В клинике доктор Сомов принял её с такой внимательностью, будто она была его единственной пациенткой...