Дворик старого района жил своей размеренной жизнью: облупленные лавочки, тихий сквер с обвисшими качелями, пожилые бабушки на скамейке, вечно обсуждающие “тех, что из подъезда напротив”. И, конечно, он — Рыжик. Кот с наглым выражением морды, с отломанным ухом и хвостом-антенной. Он был уличным, свободным и абсолютно бесстыжим. Рыжик ходил, как хозяин двора — с достоинством и уверенностью, будто у него были права на землю, воздух и еду в радиусе километра. Анна увидела его снова, когда выходила утром полить свои цветы в горшках у окна...

Когда я захожу в дом с зеркалами, я сразу становлюсь тише. Как будто они не просто отражают, а запоминают. Что-то там, на стеклянной грани, чуть-чуть дрожит. И ты не знаешь — это отблеск окна или дыхание того, кто смотрит в ответ. В этот дом я пришёл не к человеку — к коту. Меня позвала Ирина Геннадьевна, лет шестидесяти, с аккуратной прической, газетой на подоконнике и вечно кипящим чайником. Кот у неё был один — серо-полосатый, как осенняя лужа в пасмурный день. Звали его Фома, и жил он тихо. До недавнего времени...