Отлетев от злосчастного постоялого двора, неясыть опустилась на первое попавшееся дерево. Хотя больше всего на свете ей сейчас хотелось сложить крылья и позволить себе упасть. Уж куда придется, лишь бы потом не вставать, не чувствовать, не жить. Видно, судьба ее такая, что не спасут от печалей ни добрые духи, ни птичьи перья. И только все тем же звоном колдовских медных колокольчиков отдается в ушах стук совиного сердца: «Вернись-вернись-вернись...» Глупое, куда возвращаться? В услуженье к синеглазой...