Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте (фамилия его утрачена, и даже на вывеске его — где изображен господин с намыленною щекою и надписью: «И кровь отворяют» — не выставлено ничего более), цирюльник Иван Яковлевич проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба. Приподнявшись немного на кровати, он увидел, что супруга его, довольно почтенная дама, очень любившая пить кофий, вынимала из печи только что испеченные хлебы...

25 марта 1836 года коллежский асессор Ковалёв просыпается и обнаруживает, что у него пропал нос. Не заложен, не болит – исчез. На месте носа – гладкое пространство. Это не метафора. Нос действительно ушёл. Более того – он разгуливает по Петербургу в мундире статского советника (чин выше, чем у Ковалёва!), посещает Казанский собор и отказывается возвращаться к владельцу. Абсурд? Да. Но у Гоголя это работает как многослойная метафора о распаде личности, социальных масках и альтер-эго, которое выходит из-под контроля...