Ноябрьский вечер опускался на город медленно, нехотя, словно старое серое одеяло. Мелкая изморось превращала асфальт в черное зеркало, в котором мутно отражались огни фонарей и спешащих машин. Алина стояла на остановке, ежась от пронизывающего ветра, который, казалось, находил малейшую щель в ее простом, но теплом пальто. Она только что закончила смену в областном архиве, и голова гудела от дат, имен и переплетения чужих судеб, застывших на пожелтевших страницах. В руках она держала книгу в мягкой обложке — ее верный спутник в общественном транспорте...

— Мам, ну сколько можно повторять? Не трогай ты мои рубашки, я сам поглажу! Вечно ты со своей заботой лезешь, куда не просят! Голос Игоря сорвался на визг, неестественный для тридцатипятилетнего мужика. Антонина Павловна замерла с утюгом в руке, чувствуя, как горячий пар обдает запястье. В комнате пахло лавандовым кондиционером и, почему-то, старой пылью, хотя убиралась она вчера. — Игорь, так ведь мятая же, — тихо сказала она, ставя утюг на подставку. — Тебе на встречу ехать. Перед людьми неудобно...