В доме заслуженного архитектора Виктора Сергеевича Шереметьева тишина всегда была особенной — звенящей, стерильной, словно в музее, где экспонаты важнее живых людей. Надя, прожившая в этом доме уже три года, так и не научилась ходить по натертому паркету бесшумно. Каждый её шаг казался ей грохотом, нарушающим священный покой «высшего общества». — Надежда, милочка, ты снова шаркаешь, как старая бабка в галошах, — голос Инессы Павловны долетел из гостиной. Свекровь сидела в кресле-бержере, держа в руках томик Ахматовой, но Надя знала: она не читает, она наблюдает...

Надежда замерла у приоткрытой двери кухни, сжимая в руке ключи от машины. Голос Виктора доносился из гостиной вместе с тихим смехом Марины — его коллеги, которая частенько заглядывала к ним в ближайшем прошлом. — Надежда ни о чём не догадывается? — прошептала Марина заговорщицким тоном. — Пока нет, — ответил муж, и в его голосе прозвучало что-то... странное. — Но ты же понимаешь, как это важно для неё. Она столько лет мечтала... Сердце Надежды забилось как бешеное. О чём они говорят? Какие мечты? Зачем эта таинственность? — Виктор, а если она узнает раньше времени? — продолжала Марина...