— Мам, я же сказала — дома ты! Господи, да сколько можно! — Алена швырнула половник обратно в кастрюлю, суп выплеснулся на плиту. Мария Васильевна поджала губы, руки задрожали. В глазах мелькнул испуг — она опять что-то сделала не так. Только вот что? — Прости, доченька... А где дом? Алена вцепилась в край стола. Костяшки побелели — нет, не побелели, это клише какое-то дурацкое — просто пальцы вцепились так, что ногти впились в дерево. Двенадцатый раз за вечер. Двенадцатый. Она считала. — У меня, мам...

Ира вытирала кухонный стол тряпкой, когда телефон завибрировал на подоконнике. За окном моросил дождь, окрашивая Калугу в серые тона. Она взглянула на экран — опять звонила свекровь. — Доброе утро, Анна Степановна. — Какое уж тут доброе, — голос свекрови звучал напряженно. — Ирина, мне нужно с тобой срочно поговорить. Ирина прислонилась к холодильнику. В животе что-то сжалось. Когда Анна Степановна начинала разговор с таких слов, ничего хорошего не предвещалось. — Слушаю вас. — Вот скажи мне честно, — свекровь помедлила, будто набиралась решимости...