Дверь подъезда глухо захлопнулась где‑то за спиной, а Дарья всё ещё бежала вниз, цепляясь за перила и почти не видя ступени сквозь слёзы. На улице пахнуло сырым ветром, она ухватилась за холодный поручень у крыльца, вдохнула поглубже и только тогда поняла, что ладони болят: ногти впились так, что остались красные полоски. Она стояла посреди двора, будто заблудившийся ребёнок, и думала только об одном: как же надоело каждый раз выслушивать одно и то же. Обидные слова, презрительные взгляды, усмешки...

— Ты чемодан когда собирать будешь? Поезд завтра в семь вечера. Мать звонила, спрашивала, купили ли мы ту рыбу, которую она просила. Красную, но не кету, а кижуч. Ты купила? Андрей стоял в дверном проеме кухни, почесывая живот через растянутую домашнюю футболку. На столе перед Татьяной остывала чашка чая, покрываясь той самой противной пленкой, от которой потом на фарфоре остаются коричневые кольца. За окном — темень, хотя на часах едва перевалило за четыре дня. Декабрь в этом году выдался гнилым:...