— Отойди, ты свет загораживаешь. Галина не обернулась. Нож ритмично стучал по разделочной доске, превращая вареную морковь в оранжевые кубики. В кухне стоял густой, тяжелый дух майонеза, вареных яиц и хвои — тот самый запах, который тридцать первого декабря должен вызывать радость, а сейчас вызывал тошноту. — Галя, я с тобой разговариваю. Звук молнии на сумке. Этот "вжик" прозвучал громче, чем работающий телевизор, где Женя Лукашин в сотый раз пытался понять, в каком он городе. — Я слышу, — она смахнула морковь в эмалированный таз...

Первый звонок раздался в семь утра в субботу. — Алёша, сынок! Мы уже выехали, будем через три часа. Приготовте нам чего-нибудь к покушать, а? Я открыла глаза и уставилась в потолок. Андрей сонно пробормотал что-то в трубку, положил телефон обратно на тумбочку и натянул одеяло на голову. — Кто выехал? — спросила я, хотя уже знала ответ. — Мама с Леной. И дети с ней. Приедут погостить. — Надолго? — Дня на два, наверное. Я села в постели. За окном моросил октябрьский дождь, серый и унылый. Выходные обещали быть такими же серыми...