Корова моя, Зорька, умирала третий день. Лежала она в хлеву на соломе, вытянув шею, и глаза ее, всегда такие теплые, влажные, материнские, теперь стекленели, подергивались мутной пленкой. Я сидела рядом, гладила ее по боку, по этому огромному, еще теплому животу, который столько лет кормил меня и моих детей, и не могла плакать. Слезы куда-то делись. Высохли, что ли, за эти годы вдовства, выгорели, как выгорает трава на косогоре в засушливое лето. Муж мой, Петр, помер пять лет назад. Упал с лесов на стройке в райцентре - и все...

— Димочка, ты послушай маму. Ты же не старый еще, здоровый мужчина. Зачем тебе это? Вы же в тупике, дальше только деградация... Фотосток Им было по тридцать пять. Возраст, когда уже не молодые, но еще не старые. Когда карьера, в общем-то, состоялась, ипотека выплачена наполовину, машина в гараже не самая новая, но надежная. Возраст, когда друзья уже вовсю хвастаются оценками своих чад в школе, а в ленте соцсетей пестрят фото с выпускных из детских садов. Ира и Дима за свои 10 лет семейной жизни столько раз слышали извечный вопрос: «А вы когда?», что у них выработался иммунитет...