-Лен, ты в магазин? Купи мне минералки. И прости за вчерашнее, - нехотя пробурчал Алексей. Жена молча вызвала такси, в руках у нее была дорожная сумка. -Лен, слышишь, где у нас аптечка? Голова гудит, сил нет! - прокричал он из кухни и потер опухшее лицо. -Где гулял, там и лечись. Я ухожу, обслуживай себя сам, - спокойно отвечала жена. -Что значит уходишь? А как же я? Как дети, Лена? Ты же мать и жена. Кто нас кормить будет? - спрашивал муж. Он вышел из кухни к ней, но Лена уже закрыла за собой дверь...

Люба поправила сбившееся одеяло и тяжело опустилась в старое кресло у кровати. Часы в коридоре гулко пробили три часа ночи. В квартире пахло корвалолом, старостью и пылью — запахом, который, казалось, въелся в сами стены этой "сталинки" с высокими потолками. Иван Петрович спал беспокойно. Его сухонькая рука с выступающими синими венами то и дело сжимала край простыни, а губы беззвучно шевелились, выговаривая имена, которые Люба уже знала наизусть: «Наташенька... Миша... Лида...». Лида — это жена, умершая десять лет назад...